Богданович, где я родился и провел раннее детство – это довольно крупная узловая станция на сибирском направлении. Вся моя жизнь проходила под аккомпанемент стука колес, перебранок через громкоговорители и запах горящего угля и пара. До сих пор мне эти звуки абсолютно не мешают спать. В 60-е годы основой локомотивного парка были паровозы, и насмотрелся же я на них, и наслушался про них. Дед мой был почетный железнодорожник, хотя и работал столяром в дорожных мастерских. Станционные работники жили как бы в «задорожье», то есть по другую сторону железной дороги от города. Эта окраина состояла из довольно ухоженных частных домиков с огородами и палисадниками, вроде деревни. Но деревенской расхлябанности и нищеты не было: народ там жил мастеровой, крепкий, умелый и дисциплинированный. ЖД при Кагановиче была практически военной организацией, и люди были соответствующие. К тому же, МПС во время войны давала броню всем работающим на железной дороге, так что поголовного деревенского вдовства на этой окраине не было тоже.
Одной из любимых забав у нас, станционных пацанов, было купаться в паровозном паре. От нашей слободы в город через пути вел мост, под ним ездили паровозы – маневровые, магистральные – мы много знали таких слов. Как, например, называется выступ на вагонном колесе? Реборда он называется. Rebord – слово французское, означает «выступ», а вообще-то вся ЖД терминология была английская. Компаунд – так назывался составной паровоз ( compound - elementary, Watson!). Тендер – прицеп с углем для топки. Даже само слово рельс – это английское rails. Мы часами болтались с ребятами на том мосту, смотрели, как из близлежащей водокачки заливают воду в паровозные котлы, и ныряли при каждом удобном случае в клубы пара, выдыхаемые паровозами под мостом. Пар был на удивление прохладный и пах большой умной техникой.
Отец работал в железнодорожной милиции, мама – в железнодорожном клубе, дед – в железнодорожных мастерских. Проезд по местным линиям был у всех них бесплатный, и поэтому мы везде ездили по железной дороге, благо на Урале рельсы проложены практически всюду. За грибами, в гости, на рыбалку – поездом. И я до сих пор не понимаю, почему эта езда доставляла мне огромное удовольствие, почти физическое наслаждение. Не передать, как я любил ехать в вагоне и смотреть в окно, как там все мелькает и меняется. Я забывал про все, в меня пихали дорожную еду – я отмахивался, со мной разговаривали – я не слышал, просто не мог оторваться от проплывающей за окном страны. Какие-то люди двигались там, какие-то дома появлялись и исчезали, кусочки чужой жизни проплывали мимо меня, едва касаясь, а поезд знай себе стучал колесами и двигал меня в нужном направлении, несгибаемый и неотвратимый, как сама судьба.
Мне и сейчас нигде так сладко не спится, как в поезде дальнего следования на верхней полке. Если не обращать внимания на всякие мелочи типа грязноватости вагона, хамоватости проводника, пьяноватости соседа по купе, то вот этот парадокс – ты себе бездельничаешь и в то же время целенаправленно продвигаешься черт-те знает куда – волнует меня до сих пор. И нигде так не отключаешься от повседневной суеты, как в поезде. Все там, откуда ты уехал – уже в прошлом, все там, куда ты направляешься – еще в будущем, а ты живешь как бы вне определенных координат во времени и пространстве и настоящий момент жизни становится ценностью сам перед собой и сам по себе. Кто мы есть вообще? Я вот программист, философ, работяга, лентяй, отец, муж, эмигрант, русский, американец, канадец, уралец, кубанец, космополит, чей-то приятель, чей-то учитель, чей-то друг, чей-то недруг... Э, нет, про недругов я зря. Ничей я не недруг. Это все - я? Разве я это все? Мы как-то размазаны по вселенной нашими обязательствами, нашими планами, видим себя глазами других людей, оцениваем себя с точки зрения других людей, всегда или переживаем что-то прошедшее, или волнуемся перед чем-то еще не происшедшим, и обычно далеки от понимания, что жизнь-то она вот здесь и сейчас струится сквозь наши пальцы, она есть бесконечный момент этого струения, а не песок, который струится, и не пальцы, через которые она струится. Это как водопад. Его же нет - есть вода, которая перелилась через камни и ушла дальше, есть камни, которые вообще недвижимы. Однако он есть и он прекрасен в своих брызгах и радугах, воплощенный момент движения.
